Доклад начальника Петроградского охранного отделения К. И. Глобачева, направленный в Министерство внутренних дел о причинах дороговизны и мерах, направленных на борьбу с ней. Секретно. 27 января 1916. № 41

Приложение № 1

Доклад начальника Петроградского охранного отделения К. И. Глобачева, направленный в Министерство внутренних дел о причинах дороговизны и мерах, направленных на борьбу с ней

Секретно

За истекшие 3-4 месяца среди Петроградского общества широко распространились тревожные слухи о том, что в ближайшем будущем столица окажется совершенно лишенной предметов первой необходимости и что неимущим классам угрожает опасность голодовки; в связи с этим среди низов населения стали говорить о необходимости устроить погром лавок, который обратил бы внимание администрации на различные злоупотребления в деле обеспечения столицы продуктами. Волна погромного настроения достигла своего апогея перед Рождеством и теперь несколько спала, но слухи о злоупотреблениях возросли еще больше, сложившись в голове обывателя в одну цельную и стройную теорию, не лишенную правдоподобности и логичности. Эта теория, широко распространенная во всех слоях обывательской массы, может быть представлена в следующем виде: до войны Россия вывозила за границу массу своих продуктов; с прекращением вывоза эти продукты остались в стране и могут быть выпущены лишь на внутренний рынок; следовательно, количество продуктов первой необходимости (муки, мяса, яиц, рыбы и пр.) стало гораздо больше, чем было до войны, и должны эти продукты продаваться дешевле; а между тем оказывается, что повсюду количество пищевых продуктов уменьшилось в несколько десятков раз; и это наблюдается не только в столицах, находящихся за несколько тысяч верст от мест производства, но и в самих местах производства, где ныне совершенно нельзя достать товаров, прежде вывозившихся тысячами вагонов (член Управы В. Н. Новиков, объездивший по поручению Городской думы весь Юг для закупок масла, яиц, мяса и пр. для Петрограда, в своем большом докладе указывает, что в 90 % центров вывоза этих продуктов ныне нечего вывозить и все местные торговли вследствие полного отсутствия товаров прекратили свою деятельность). Обыватель, пораженный подобным ненормальным явлением, создал для его объяснения особую теорию, нашедшую поддержку и обоснования в некоторых журналах и газетах («Вечернее время», «Петроградский листок» и др.): по мнению обывателя, продукты «кто-то» скрывает для «каких-то» скрытых целей. Но подобное объяснение сразу выставляет новый вопрос: кому и зачем нужно скрывать товары. Ответ может быть дан лишь один: очевидно, тому, кому нужно вызвать недовольство населения и беспорядки внутри России, кому дорог раскол среди русского общества, т. е. врагам - немцам. Но немцы - далеко, а дороговизна - близка, и теория заполняет недостающее звено между немцем и дороговизной так: немецкие агенты подкупили русских купцов или их агентов и этим создали нынешнее тревожное положение; продукты есть, но они спрятаны по приказу немцев (или даже понемногу уничтожаются). Таков остов теории; подробности ее меняются в зависимости от политических убеждений обывателя: для правого и консервативного обывателя главные виновники, подкупленные немцами, - евреи, для либерального - Министерство путей сообщения, для октябриста - банки с интернациональными акционерами и т. п. Обострение отношений между продавцами и покупателями, недостаток и дороговизна продуктов, недостаточность мер, принимаемых к обеспечению населения продуктами, ежедневно сообщаемые газетами случаи злоупотреблений при продаже и доставке и пр. - заставляют слухи расти без конца, вызывая порой самые нелепые разговоры, которые общество жадно воспринимает. Тщетно благоразумные элементы призывают к спокойствию и доверию к будущему: их голоса заглушает рев озлобленной толпы, жаждущей, на ком бы выместить свое недовольство. Сведения, сообщаемые газетами, придавая многим слухам полную правдоподобность, заставляют обывателя верить своей теории, как величайшей истине, тем более, что Правительство, занятое другими более важными делами, не принимало пока никаких решительных мер для проверки или опровержения этих сведений; меры же, принимавшиеся отдельными администраторами, только убеждали обывателя в том, что он окружен злоупотреблениями, из которых ему очень трудно выбраться; напуганное всякими ужасами воображение обывателя заставляет его втихомолку мечтать о времени мира и грозить таким образом совершенно уничтожить ту гармонию сердец Правительства и общества, которая наблюдалась с начала войны. Дороговизна заставила рядовых обывателей говорить: «Эх, поскорее бы окончилась война»; недостаток продуктов и боязнь голода заставит этих обывателей сказать: «Зачем нам воевать, все равно не победим». Трусость, малодушие, стремление к спокойной и сытой жизни, столь свойственные всегда обывателям, ныне выступают особенно рельефно, и необходимы экстренные меры Правительства, чтобы заставить общество снова поверить в будущее и терпеливо переносить настоящее. На последних докладах в Городской думе, в Тенишевском училище, в больничных кассах и пр. ораторы красной нитью обводили озлобление и малодушие общества (особенно резко это подчеркивал в своих докладах о дороговизне и борьбе с ней путем учреждения кооперативов Пекарский, давший поразительные примеры того, как общество боится ближайшего будущего). В конце настоящего доклада мною будут указаны те пути, которые, по мнению большинства, могут поднять упавшее настроение «в тылу» и сделать из обывателей не балласт, мешающий движению армии к победе, но полезный элемент, способный облегчить путь армии; пока же я отмечу лишь одно: все слои населения, находясь под гнетом слухов, жаждут, чтобы Правительство взялось за расследование таковых и покарало их виновников, если слухи ложны, или нашло бы истинных виновников, если они верны. Для этого необходимо прежде всего собрать подобные слухи и проверить их достоверность. При несомненной грандиозности подобной работы задачей настоящего доклада является цель лишь наметить, насколько некоторые (наиболее распространенные) слухи имеют под собой основание и могут быть признаваемы за истину; если в слухах этих имеются действительно хотя бы зерна истины, то необходимо, как можно скорее, собрать эти зерна в одну компактную и реально-убедительную величину.

Прежде всего необходимо отметить рост цен на все продукты; если этот рост может быть отчасти оправдан дороговизной рабочих рук, трудностью доставки, падением стоимости денег и т. и. для продуктов, производящихся после начала войны, или тех, изготовление которых связано с войной (предметы из стали, железа, чугуна и т. п.), то ничем нельзя оправдать дороговизну продуктов, произведенных задолго до начала войны, или таких, производство которых нисколько не связано с войной. Между тем, к всеобщему изумлению, оказывается, что цены выросли буквально на все продукты на 50, 100, 200 и даже 500 %.

Дрова, заготовленные за 2-3 года до войны, продаются на месте (Новгородская губерния, вблизи линии Николаевской ж. д.) в 2 раза дороже, хотя при этом: 1) их стало гораздо больше, т. к. прежде дрова из этого же района шли на финские и шведские пароходы, делающие рейсы в Балтийском море, ныне же все эти дрова идут в продажу петроградскому населению; 2) работа по рубке, пилке и укладке дров была произведена до войны. Таким образом, повышение цен на дрова на месте их заготовки необъяснимо.

Второй пример: керосиновые лампы, горелки, сетки, стекла и пр. повысились в цене на 75-100 %, между тем оказывается, что все эти вещи производились до начала войны и ныне не производятся, т. к. материал для них в полуотделанном виде шел из Германии, чем же объяснить повышение цен, которое выразилось в следующих цифрах: висячие кухонные лампы с 30-35 копеек поднялись до 1 рубля - 1 р. 25 к., столовые 10-линейные лампы с 2 р. - 2 р. 50 к. до 4 р. - 4 р. 50 к., 14 и 15-линейные до 6-7 руб. и т. д. («Петроградский листок» № 358, от 30 декабря 1915 г.). Очевидно, что цены возросли лишь под влиянием спекуляции, рассчитанной на превышение спросом предложения.

Переходя к пищевым продуктам, мы может отметить ту же вакханалию цен. Привожу несколько цен:

таблица

При взгляде на эти цены невольно зарождается мысль, что все продукты первой необходимости шли к нам из-за границы, а не наоборот, как было на самом деле. Чем же иначе можно объяснить такие скачки цен, если продуктов стало больше, чем было до войны. Объяснения торговцев-оптовиков сводятся к тому, что «обыватель стал больше потреблять продуктов», что стали очень дороги средства перевозки. Но оказывается, что железнодорожные тарифы стали дороже не на 100-200 %, а всего на 25 %, а обыватель повсюду кричит о недостатке продуктов. Получается какой-то заколдованный круг, из которого нет выхода: цены дорожают и оттого, что есть продукты и оттого, что их мало или вовсе нет.

Рассматривая статьи современных экономистов (проф. Мигулина, Озерова и др.), серьезно изучивших вопрос о причинах дороговизны, обыватель поражается тем явлением, что рост цен идет намного впереди падения наших денежных ценностей: например, стоимость рубля понижается на 1/75, а цена продуктов одновременно повышается на 25-30 %; при этом замечено, что часто рост цен происходит ранее падения курса: после падения Перемышля и очищения Варшавы цены на продукты поднялись в тот же день, как были получены известия по телеграфу, что своевременно отметили все Петроградские газеты, обвинявшие наше купечество в полном отсутствии патриотизма.

Еще более отразились на возвышении цен известия о наступлении немцев: при получении подобного известия в Пскове в лавках вдруг совсем исчезли все товары, которые стали продаваться «с черного хода» по тройной цене. Жители Пскова приводят такие цены продуктов в дни бомбардировки Риги германцами: хлеб ржаной 20-25 коп. за фунт, масло - 2 р. (тогда как за городом, в Псковском уезде, масло продавалось у крестьян по 35-40 коп.), мясо 60-75 к. (в уезде 25 коп.) и пр.

Сообщаются сведения о колоссальных состояниях, нажитых в дни бедствия некоторыми купцами: один мясник за 2 1/2 месяца нажил свыше 140 000 рублей; сейчас в Петрограде только и говорят о зеленщике, напечатавшем в газетах заметку, что «к Рождеству не ожидается прибытия транспортов кур», скупившем кур у окрестных крестьян и произвольно увеличившем цены на 1 руб. на каждую куру; эта операция дала ему за неделю торговли «чистых» 12 000 руб., из которых он около 1000 думает пожертвовать благотворительным учреждениям, чтобы получить медаль.

Еще поразительнее доходы крупных оптовиков, где не редкость, по данным секретных агентурных источников, встретить такие записи: операция с мукой, занявшая 14-15 дней, дала прибыли свыше 40 000 руб., операция с дровами, занявшая 6-7 дней, дала 28 000 руб. и т. д.

Не менее интересны, по сведениям секретной агентуры, «куртажи» комиссионера одной «британской» фирмы, где, например, отмечены такие обороты: продано за день 100 000 пудов каменного угля, 60 000 сажен дров, 3000 пудов кокса и т. д., что дает комиссионеру свыше 2000 руб. за комиссию. Недаром газеты отмечают, что теперь на биржах играют не на цены бумаг, а на цены продуктов: образовался своеобразный спорт среди купечества, кто скорее и выше поднимет цену. И это относительно тех продуктов, которые нужны каждому, без которых ни один обыватель не может обойтись, наличность и доступность коих уже и в настоящий момент дает себе чувствовать в вопросе, возможно ли довести кампанию до исчерпывающего конца и добиться решающей и конечной победы над врагом.

Приведенных выше, взятых на удачу, примеров вполне достаточно для того, чтобы показать, что необычайный рост цен на продукты почти совершенно не зависит от расходов по производству, нисколько не связан с расходами по перевозке и может быть объяснен лишь желанием торговцев нажиться, пользуясь удобным для них моментом исключительного народного напряжения и неожиданной общеевропейской катаклизмы. Это стремление нажиться как можно больше охватили все отрасли торговли и развило спекуляцию в небывалых до этого времени размерах: хищнические инстинкты разгорелись и заставили торговцев повышать цены до невероятности.

При этом в общей погоне за быстрой наживой можно отметить и некоторую своеобразную планомерность, выразившуюся прежде всего в том, что цены на продукты возрастали сразу в целом обширном районе, а не постепенно, как можно было ожидать. Эта-то планомерность уверила обывателя в том, что дороговизна создается «кем-то» по заранее обдуманному плану, а вовсе не является чем-то стихийным. Насколько основательны эти предположения, судить сейчас трудно, но некоторые странные факты во всяком случае показывают, что доля истины в этом несомненно имеется.

Когда в самом начале войны стало известно, что производство некоторых продуктов в ближайшие дни должно будет сократиться, то в газетах появились объявления, приглашавшие комиссионеров «без различия национальностей» для распространения «очень ходких товаров», на подобные объявления отозвались сотни человек в одном лишь Петрограде (преимущественно евреев); оказалось, что под «ходким товаром» подразумевалась вата, марля, хлопок и пр., которые были через комиссионеров немедленно скуплены по всей России и, не будучи никуда вывозимы, сразу поднялись в цене на 75 %. Хищническое увеличение цен в данном случае ясно из того, что одна бедная еврейка, буквально голодавшая до войны, «заработала» в декабре 1914 года до 12 000 руб. на одной лишь вате, которой она не видела и в глаза, но которую «перепродавала» мелким торговцам. Та же история была с медными предметами, пока не была запрещена скупка меди.

Газеты переполнены известиями о том, что во всех кафе на Невском проспекте в любое время дня можно видеть сотни комиссионеров, устраивающих всякого рода сделки. Особенно характерна история, происшедшая не особенно давно и возмутившая всех, кто о ней знал: группа евреев, бывших прежде комиссионерами в Белостоке и руководивших крупными делами за границей, решила устроить «выгодную вещь» с каким-нибудь товаром. Их выбор остановился на ряде аптекарских товаров (йод и т. п. вещества); моментально по всей России полетели заказные письма комиссионерам о скупке ими всюду этих продуктов в возможно большем количестве; одновременно эти же господа напечатали объявление от имени какой-то английской фирмы, имеющей склады в Швеции и России и могущей доставлять многие продукты в неограниченном количестве; объявления были представлены в учреждения, ведающие закупками аптекарских товаров для госпиталей и лазаретов, и привели через месяц к блестящему окончанию аферы: продукты вдруг повысились в цене на 50 %, причем во многих местах их совсем не оказалось, хотя перед этим было их более, чем достаточно.

И таких историй случилось с начала войны немало: общество, слыша о них, возмущается тем, что Правительство не принимает никаких мер к расследованию их; получается, действительно, странная картина: бабу, продавшую на базаре булку дороже таксы, сажают в участок и штрафуют; комиссионеров, образующих синдикаты с целью повысить в несколько раз цену на продукт, оставляют в покое.

У А. И. Гучкова накопился огромный материал, показывающий, с одной стороны, наглость торговцев, а с другой - попустительство по отношению к ним низшей администрации; особенно много материала дали провинциальные торговцы, присылающие Гучкову тысячи писем с сообщением возмутительнейших фактов давления оптовиков на мелких торговцев при безучастном отношении администрации. Большинство торговцев прямо заявляет в своих жалобах, что дальнейшее невмешательство администрации грозит им разорением: в то время, как заставляют соблюдать таксу мелких торговцев, оптовики дерут такие цены, что мелочнику выгоднее закрыть торговлю, чем продавать по таксе.

Жалобы на привилегированное положение оптовиков в получении нарядов на вагоны, в очереди на получение грузов, в скидках и льготах с тарифа и пр. раздаются со всех концов России и свидетельствуют о том, что «мародеры» почувствовали себя «господами положения», забыли о том, что над ними есть Правительство. Почти все просьбы заканчиваются одним желанием: обратить внимание петроградских властей на происходящую вакханалию цен и умерить аппетиты мародеров. Такого же рода жалобы в огромном количестве поступают и к другим общественным деятелям, не только от купцов, но и от обывателей - чиновников, учителей, рабочих и пр. По этим жалобам рисуется страшная картина эксплуатации провинции несколькими кучками ловких дельцов, коим место на скамье подсудимых, а не в разных продовольственных комитетах и биржах.

Лица, близко стоящие к купеческой среде, рассказывают достойные увековечения, истории о том, как ловкие спекулянты наживали в несколько дней сотни тысяч и из нищих становились миллионерами. Особенно много среди новых богачей - евреев, и путь их обогащения почти всегда один и тот же, на котором немного стоит остановиться. Всем известно, что петроградская торговля имеет кредит от евреев; этот кредит перед войной достигал 2/3 торговых оборотов столицы, причем значительная часть его шла от евреев берлинских; война, порвав связи с Берлином, не порвала связи с Германией: немецкие евреи переселились в Данию, Швецию, Голландию и пр. и оттуда продолжали оказывать финансовое давление на Петроград.

Происходило следующее: какой-нибудь ловкий комиссионер, получив сведения от администрации (гражданской или военной - все равно, т. к. та и другая легко давала нужные комиссионерам сведения) о том, что администрация опасается, как бы не оказалось в скором времени недостатка в таком-то продукте, немедленно телеграфировал своим коллегам в провинцию, чтобы они скупали этот продукт; деньги же из Петрограда не высылались, а лишь «кредит» на местные конторы; в результате через 3-4 дня оказывалось, что администратор, давший сведения, был прав: данных продуктов не хватало. О недостатке писали газеты, чем немедленно вызывали спрос, сразу же прекращавший всякое предложение; начиналась «гонка цен», надбавки, перепродажи и пр.; через неделю этот товар, нисколько не уменьшившийся в количестве, перепродавался с прибылью в 150-200 %, из коих добрая часть приходилась на долю полунемецких, а то и чисто немецких комиссионеров.

В редакциях газет без стеснения рассказывали, как подобная комбинация была устроена с аптекарскими товарами и дала комиссионерам колоссальный заработок. Еще более наглая история произошла с перекупкой сахара, вызвавшей скандал в обществе, но под конец затушенной благодаря стараниям руководителей операции; история эта общеизвестна: банки, лишившись возможности спекулировать на бумагах и не видя никакой пользы для себя в обычных банковских операциях, решили дать сахарозаводчикам огромную ссуду под имеющийся у тех сахар; этим сразу достигались две цели: 1) исчезал на время «лишний» сахар, чем поднимались цены, 2) сахарозаводчики рассчитывали получить некоторые льготы от Правительства. Операция вполне удалась, несмотря на вызванный в начале ее скандал: скандал замяли взятками газетам, а сахар и сейчас продается в провинции по 60-80 коп. за фунт (и это в 40 верстах от столицы). В настоящее время оказывается, что 8 сахарных предприятий, производящих 50 % всего производства, находятся в сфере влияния Русского для внешней торговли банка и Русского торгово-промышленного банка; остальные 50 % сконцентрированы так: группе Кенига, принадлежит 8 %, группе Вогау - 8,7 %, Харитоненко - 9 %, остальное принадлежит Международному и др. коммерческим банкам («Петроградский листок» от 8 декабря 1915 г. № 337).

Однородная история произошла и с мукой: банки через комиссионеров закупили на местах огромные запасы муки и зерна и держат их в своих складах; благодаря этому все руководство хлебными ценами зависит от банков: захотят они - выпустят на рынок часть зерна, и цены на муку понизятся; захотят, прекратят отпуск зерна, и цены поднимутся еще выше. Характерно, что никогда до войны не открывалось столько комиссионных контор по продаже хлеба, сколько их открылось за один год войны: хлебное дело, привлекло всех тех, кто прежде играл на on cole, всех гешефтмахеров и биржевых «зайцев», всю ту публику, которая поклонялась одному Богу - «золотому тельцу» - и была чужда понятий родины, веры, народности.

Никогда в Петрограде не было такого количества «интернациональных» комиссионеров, как сейчас: номера гостиниц переполнены приехавшими «из-за границы» комиссионерами, предлатающими сотнями тысяч пудов все продукты, исчезнувшие таинственным образом с внутреннего российского рынка. Большая часть этих господ, конечно, является евреями - русскими, французскими, английскими, испанскими и... германскими. Тщетно некоторые провинциальные администраторы доказывали необходимость тщательной проверки личностей и целей прибывающих комиссионеров: даже в Петрограде по-прежнему функционируют немецкие фирмы в еврейских руках несмотря на то, что многие газеты разоблачали всю гнусность поведения глав этих фирм в борьбе с дороговизной. Еврейские банки, еврейские фирмы, евреи комиссионеры - вот основа всех движений русской торговли, ставшей в рабскую зависимость от «интернационального начала» всякого рода подозрительных личностей.

На приведенных примерах видно, что еврейские комиссионеры играют очень крупную роль в создании наблюдаемой ныне дороговизны продуктов, но справедливо ли мнение широкой публики о том, что дороговизну создали «немцы» через своих агентов. Если под «немцем» считать всякого врага России, желающего ей поражения, то, конечно, под понятие «немцев» подойдет чуть ли не 2/3 нашего крупного купечества, стремящегося из личной наживы поднять цены до абсурда и таким образом вызвать волну погромов и голодных бунтов. Но есть много признаков того, что не обходится дело и без немцев по национальности. Таких немцев очень много: с одной стороны, масса немцев, принявших иногда по нужде русское подданство, по-прежнему тяготеет к своей прежней родине и всегда готова услужить ей, если это не связано с большим риском; с другой стороны, после начала войны на Россию нахлынула волна интернациональных комиссионеров, по большей части евреев, под именем шведов, бельгийцев, датчан и пр.; все эти комиссионеры, за редкими и весьма малыми исключениями, оказываются очень доброжелательными к немецким интересам и без стеснения обирают русское население, собирая с него огромные барыши. Многие из этих господ, не стесняясь, торгуют товарами германского производства, а в Швеции даже образовались фабрики, заменяющие немецкие клейма шведскими.

Однако все же приходится относиться скептически к слухам о «подкупе» немцами некоторых русских фирм: если фирмы скрывают огромные запасы товаров, то это еще не означает, что они проданы немцам; укрывание товара показывает лишь узкий эгоизм русского купца, желающего нажить «хорошую деньгу», и отсутствие настоящего патриотизма: ведь большинство всех поставщиков гнилых сапог, испорченной муки, бумажных курток и пр. продуктов, по личному их мнению, являются безукоризненными патриотами, т. к. жертвуют сотни тысяч на оборудование лазаретов, приютов для калек, пунктов питания и пр. Отсутствие сознательного отношения к переживаемому моменту, недостаточность чувства чести, неправильное понимание своего долга вот двигатели, допускающие и доводящие купца до мошенничества и подлога.

Гораздо подозрительнее нерусские купцы: сотни тысяч иноземных коммерсантов, видящих в России лишь дойную корову и не связанных ничем с жизнью страны предоставляют весьма благодарный элемент для немецкого подкупа. Очень многие факты показывают, как эти господа вредят сейчас положению России: шныряя по провинции, собирая сведения о финансовой кредитоспособности страны, знакомясь с настроениями населения, иностранные комиссионеры сообщают все сведения за границу и содействуют укреплению в Европе дурного мнения о положении России; немало среди этих господ и немецких агентов, состоящих на действительной службе германского правительства; к сожалению, особая скрытность органов обследования подобной среды, благодушная болтливость нашей публики и отсутствие энергичных мер со стороны администрации не дают возможности серьезно бороться с такого рода «комиссионерами».

Дороговизна продуктов является удобнейшей почвой для их деятельности: благодаря ей они быстро ознакомились с истинным настроением страны и теперь всеми силами стремятся вызвать волнения на почве недостатка пищевых припасов: исчезновение разменной монеты, скупка меди, слухи о реквизиции квартир, волнения рабочих и пр. вызваны ими или явились результатом их подозрительных во всех отношениях действий. И пока Правительство не создаст специального органа при Министерстве внутренних дел с целью расследования всех возникающих слухов и сенсаций, с гласным и строгим наказанием виновных лиц, до тех пор в Петрограде будут жить и благоденствовать сотни и тысячи лиц, более опасных своим языком, чем орудия германской армии. Создавая вокруг себя атмосферу нравственного разложения и гниения, интернациональные комиссионеры заслуживают без сомнения того, чтобы их считать опаснейшим элементом данного момента в современном преступном мире. Необходимо, пока не поздно, принять самые энергичные и решительные меры к уничтожению их влияния; а это вполне возможно, хотя бы при условии возложения этой обязанности на существующие уже органы, занятые борьбою со всякого рода пропагандой и злонамеренной деятельностью преступного мира вообще.

Нельзя не отметить вообще взаимоотношений между коммерсантами и администрацией: русская торговля до того привыкла пользоваться всякими покровительственными мерами со стороны Правительства, что даже в периоды своего расцвета не забывала и не забывает просить всякого рода льгот, субсидий и пр. Конечно, в тяжелую годину торговцы нахлынули толпами на министерства и завалили своими жалобами все канцелярии. Вследствие этого у высшей администрации создалось во многих случаях неправильное мнение о нуждах торговцев, дошедших якобы чуть ли не до разорения. Это вопли торговцев часто препятствуют принятию решительных мер против мародерства.

Одной из излюбленных жалоб является жалоба на недостаток продуктов в столице вследствие медленности доставки. Эта жалоба была бы основательна, если бы сами торговцы не чинили затруднений железным дорогам: желая «выдержать» товар, чтобы его выгоднее продать, оптовики всеми силами стараются не брать со станции прибывший товар, предпочитая даже лучше платить крупные деньги за простой, чем продавать по существующей таксе. Из-за этого на железных дорогах образовались «залежи» грузов, достигающие громадных размеров и препятствующие дальнейшему движению поездов.

Однако, обвиняя в мародерстве и мошенничествах купцов, общество не считает их единственными виновниками дороговизны; широко распространено мнение, что железнодорожные агенты своей неподготовленностью к серьезной работе и взяточничеством много способствовали тому, что столица терпит нужду в пищевых припасах. Газеты и доклады переполнены сведениями о том, как и сколько требуют на железных дорогах за скорую отправку, перегрузку, выгрузку и пр. Немало говорят в обществе и о том странном явлении, что на железных дорогах всюду стоят в числе начальствующих лиц люди с немецкими фамилиями или зарекомендовавшие себя еще задолго до войны германофильскими симпатиями. По словам доклада Новикова, в настоящее время «накладные расходы» на железных дорогах, т. е. взятки за ускорение доставки и пр., составляют от 2 до 5 коп. за пуд товара. От необходимости платить взятки не застрахованы даже городская и общественная организации; в Москве в декабре месяце обсуждался даже в Городской думе вопрос, давать ли взятки и, если давать, то из каких сумм.

Случаи злоупотреблений железнодорожных агентов так многочисленны, так известны всем и каждому, что о них не стоит и упоминать; отмечу лишь наиболее выдающиеся: из Пскова был послан вагон военного груза в Петроград, но по дороге «затерялся»; после долгих хлопот военного начальства (Енисейского полка) груз был найден... в Орле. Другой случай: беженцы, ехавшие из Прибалтийского края в Вологодскую губернию, дали железнодорожному агенту на станции «Гатчина» 10 руб.; агент наклеил билетик с надписью - «Петроград», куда беженцы и попали: вместо работ на казенном заводе они увеличили число столичных нищих. Третий случай - на Северной ж. д., по которой идет главная масса грузов из-за границы (особенно из Англии) на взятки есть даже такса: при отправке вагона прямо говорят сколько и где надо дать, чтобы вагон дошел до Петрограда; такса очень высока: недавно приехавший коммерсант должен был 3 раза давать по 100 руб. за то только, чтобы его вагон не останавливали на маленьких станциях; в результате оказалось, что его вагон был подан раньше других «по ошибке» и прибыл в Петроград на 3 суток раньше вагонов, о которых было особое предписание Министра путей сообщения. Если так обстоит дело около столицы, то про глухую провинцию и говорить нечего: страшные залежи товаров на южных железных дорогах, разорившие тысячи торговцев, являются грозным предостережением того, что может случиться во всей России, если Правительство не примет мер к расследованию злоупотреблений.

Как же отнесся обыватель к росту цен на продукты. Сначала обыватели вздыхали и охали, понемногу сокращая статьи своего бюджета; ныне большинство населения, особенно столичного, стонет от дороговизны и проклинает всех тех. кого считает виновным в ней. Экономические кружки, журналисты и др. попробовали вычислить как отразилась дороговизна на обывательском бюджете; результаты оказались прямо поразительные. Оказалось, что в то время, как рядовой обыватель жмется от дороговизны и ежеминутно отказывает себе в самом необходимом, существуют целые группы населения, бросающие безумные деньги на предметы роскоши, не знающие, что бы купить на свои доходы; оказывается, что никогда магазины моды, ювелиры, меховщики и пр. так хорошо не торговали, как в последнее время: в магазинах не хватает для продажи жемчуга, бриллиантов, мехов, шелка и пр., хотя цены на все это повысились неимоверно; то же наблюдается в гастрономических магазинах и отдельных кабинетах ресторанов. Кто же тратит сейчас такие деньги? Две трети счетов написаны на имена инженеров и поставщиков припасов в действующую армию, а остальное приходится на «королей» мяса, муки, рыбы и пр. Одно это показывает, что торговля оптовикам приносит хорошие доходы и лживы их жалобы на недостаток продуктов: наживая миллионные барыши на дороговизне продуктов первой необходимости, эти люди покупают себе роскошь ценой крови и пота остального населения. Война заставила сжаться до крайности всех: и дворянина, и чиновника, и рабочего, и крестьянина, но она же выдвинула группу хищников, пользующихся пока безнаказанностью и рвущих у большинства их куски хлеба. Сейчас наступило время господства интернационального афериста, полу-купца, полу мошенника, ловко балансирующего между миллионном и скамьей подсудимых. И население с тревогой спрашивает, долго ли продлится такое время.

Таким образом, дороговизна растет с каждым днем, а с ней растут и зловещие слухи о том, что в скором времени цена продуктов будет недоступна бедному населению. Обыватели, не зная что делать, проводят время в разговорах и спорах о причинах дороговизны, в этих разговорах есть много верного, но еще больше фантастичного. Однако даже самые нелепые слухи принимаются охотно на веру недовольным населением и опасность от них в том, что им несмотря на их абсурдность, все же верят. Рассказывают: 1) будто бы полиция арестовала общество из немцев, занимающееся поджогом фабрик и складов различных припасов; будто агенты этого общества ездили по всей России, писали и раздавали прокламации, а при случае сжигали склады хлеба и др. товаров; во главе этого общества стоял будто бы «немецкий генерал», успевший убежать; когда его найдут, то об «обществе» напечатают в газетах. 2) Будто бы составился союз евреев, решивший довести Россию до гибели и с этой целью скупивший теперь все продукты через банки; во главе этого союза стоят петроградские адвокаты, понемногу подготовляющие «воззвание к народу», что «пора кончить войну и приняться за дела». 3) Будто бы какой-то святой старец явился во сне ко многим государственным деятелям и объявил, что русские победят лишь тогда, когда вся страна будет поститься месяц (или, по другой версии, год), уничтожит всякие «жидовские выдумки» (Думу, Союз городов и пр.) и повесит всех неверующих; иначе «Антихрист» (т. е. Вильгельм) завладеет Россией и будет царствовать 33 года, после чего будет светопреставление. Последний рассказ исходит из кругов иоаннитов и стал очень популярен среди деревенского населения, говорят даже, что он напечатан в книжках, продаваемых иоаннитками. При этом должно отметить, что слухи эти принимаются массами с таким же искренним доверием, как и злостная агитация революционеров разных оттенков с целью подрыва доверия к правительству распространяющих не изменившимися за 10 лет рассказы о наших катастрофических неудачах, якобы скрываемых правительством о продажности «генералов», о взятках, предательстве начальства и пр. Все эти слухи, переплетаясь друг с другом, образуют собою своеобразный конгломерат новостей, которым обыватель верит больше, чем газетам и журналам.

Необычайный рост цен на продукты первой необходимости, заставивший волноваться общество, привлек давно внимание Правительства и вызвал ряд мер, направленных к ограничению произвола купцов. К сожалению, часть этих мер не достигла своего назначения вследствие того, что была создана лицами, не имевшими под рукой нужных сведений о торговле и финансовом состоянии страны, и оказалась таким образом нежизнеспособной; другая часть мер была извращена в исполнении низшими агентами власти и вызвала своим применением новые жалобы как купцов, так и населения; наконец, общим недостатком всех мер против дороговизны являлось то, что меры исходили от разных ведомств, а не из одного центра; благодаря этому все меры носят характер случайности и кажутся чем-то временным: в то время как в одной губернии администрация ограничивается изданием таксы, в соседней с ней губернией образуются комитеты, снабжающие население продуктами и т. п. Как же отнеслось общество к правительственным начинаниям. Нельзя скрывать, что первоначально обыватели очень скептически относились ко всякого рода «обязательным постановлениям», которые на практике очень легко обходятся при помощи взятки низшим агентам власти; однако все растущая дороговизна, заставившая обывателя испытать массу неудобств и лишений и показавшая всю фееричность надежд на «организацию общества» в деле борьбы с дороговизной, привела к тому, что все надежды обывателя вновь сосредоточились на администрации, которой и предстоит теперь как можно скорее принять меры к обеспечению населения продуктами.

Обращаясь к предпринятым правительством мерам, необходимо отметить, как наиболее серьезные и крупные: введение обязательных такс на продукты с реквизицией скрытых товаров, содействие администрации биржам и совместную работу администрации и городских самоуправлений в продовольственных комитетах.

Таксы на продукты были введены вскоре после начала войны и ныне ясно показали всем, что с одной обязательной таксой далеко не победить дороговизны. Против таксы торговцы нашли массу лазеек, через которые стригут обывателя нисколько не хуже, чем без таксы. Оказалось, что такса может быть полезна лишь в мелочной торговле, где она действительно одерживает хищнические инстинкты лавочника, но чем крупнее торговля, тем легче владельцу обойти таксу. Например, в Петрограде существует обязательная такса на масло, но когда покупатель заходит в лавку, то узнает, что масла нет и что больше фунта ему по таксе отпустить не могут; если же он желает «хорошего масла» и в большом количестве, то пусть оставит свой адрес: у лавочника есть знакомый «мужик Трофим», привозящий масло из деревни; этот мужик через несколько часов приносит, действительно, хорошее масло, но в 2 раза дороже. Это самый простой способ обхода таксы: он одинаково наблюдается при продаже масла, мяса, кур, рыбы и пр.; иногда он видоизменялся: вместо «мужика Трофима», лавочник говорил, что оставил 2 фунта «для себя», которые и согласен уступить «по знакомству». В результате оказывается, что обыватель должен не только покупать продукты дороже, но еще и искать продукт, рискуя остаться голодным.

Другая оборотная и не менее отрицательная сторона таксы это то, что крупные торговцы с введением таксы начинают выпускать по ней на рынок худшие сорта продуктов; сотни протоколов показывают, что масло, мясо и пр. стали гораздо худшего качества с момента введения таксы. Лучшие товары припрятываются и продаются тем лицам, которые по своему положению или богатству не станут тащить продавца в участок за нарушение «обязательного постановления». Наконец, есть и еще способ обойти таксу, примеры которого собрал член Управы В. Н. Новиков: узнав о введении таксы, оптовики спешно вывозят товары в места, неимеющие таксы, откуда и продают их; Новиков встретил в Рыбинске залежи всяких продуктов, направленных до таксы в Петроград, но «снятых» с поездов в Рыбинске, ввиду введения таксы в столице. Перед праздником наблюдалось такое явление: в Лигове, Красном Селе, Петергофе и т. д. можно было достать хорошие яйца, масло, муку и пр., тогда как в Петрограде во всем этом ощущался недостаток.

Оптовики умеют обходить таксу еще тем, что, продавая товар «по таксе», они берут отдельно «за мешки», «за экстренную погрузку» и пр. Киевские сахарозаводчики, добившись введения таксы в 5 р. 10 к. за пуд, ухитряются путем различных надбавок продавать сахар на месте по 5 р. 80 к. за пуд. В Петрограде введение обязательных цен на соль привело к тому, что обыкновенную соль стали продавать в зашитых мешках под наименованием «столовой» по 15 к. за фунт. Введение таксы на вареную колбасу заставило колбасников отпускать ее в размере 1 фунта на покупателя и предлагать «взамен» другие колбасные продукты, цены на которые возросли сразу на 100 %; допущение в мясной таксе неопределенного «привеска» костей к мясу сделало то, что покупаемое мясо стало «привеском» к костям, а не наоборот. Многие таксы (например, мясная) не принимают совсем во внимание % мелочного торговца и для него убыточны. Озлобляя мелких торговцев, заставляя крупных прибегать к мошенничествам, такса не приносит обывателю сейчас никакой пользы, пока дело продовольствия столицы не взято Правительством в свои руки.

Другой мерой, на которую возлагались большие надежды, было содействие Правительства в развитии деятельности различных торговых бирж. Но биржи, состоявшие из тех же самых торговцев, против которых велась борьба, вскоре превратились в своего рода синдикаты - мучной, мясной, чайный и пр. Прикрываясь патриотическими фразами, жертвуя на военные нужды и раненых, биржи стали скоро популярны среди оптовиков, которые под флагом бирж обделывали личные делишки: уничтожали опасных конкурентов, монополизировали целые области производства; принимая драконовские меры против мелких торговцев, биржи поощряли аппетиты крупных мародеров торговли. Петроград испытал на себе все зло бирж, которые, пользуясь покровительством администрации, позволяли себе самые бессовестные сделки, утаивая прибывшие товары, представляя фальшивые счета о проданных продуктах лазаретам, получая вне очереди городские грузы и перепродавая их в частные руки. Не только обыватели, но и все мелкие торговцы восстали против распоряжений бирж, желавших монополизировать у себя всю торговлю; личные счеты между отдельными торговцами дали возможность раскрыть некоторые плутни, но большинство деятелей бирж осталось пока безнаказанными и продолжают свое хищничество.

Приводимые ниже примеры ясно показывают эту вакханалию обирания обывателя и обманывания администрации. Московский 1-й гильдии купец И. В. Пойманов арестован на днях за то, что «состоя членом комитета хлебной биржи и уполномоченным от биржи в порайонном комитете, сумел исходатайствовать для себя 3 маршрутных поезда; а когда по его примеру такое же ходатайство возбудили мелкие торговцы, то Пойманов дал о них в порайонном комитете такую аттестацию, что торговцам в маршрутных поездах было отказано; создав себе монополию по доставке муки, он стал брать цены, какие ему нравились, причем искусственно взвинчивал на муку цены на бирже, а сам продавал по цене уменьшенной сравнительно с биржевыми ценами; выяснено, что Пойманов заработал не менее 20 000 руб., т. е. по 200 руб. на каждом вагоне муки («Петроградский листок» от 20 декабря 1915 г. № 349). В Нижнем Новгороде за мародерство арестованы: товарищ председателя продовольственного комитета М. С. Холодков и гласный Городской Думы Д. М. Пупцов, являющиеся крупными оптовиками и жестоко эксплуатировавшие население («Петроградский листок» от 28 декабря 1915 г. № 356).

У нас в Петрограде пока крупных злоупотреблений не обнаружено, но многие факты показывают, что на наших биржах происходят странные явления, на которые давно пора обратить внимание администрации. Все газеты сообщали о том, какой политики придерживается комиссионер мясной биржи Л. В. Щукин: выступая на собрании по поводу новой таксы на мясо, Щукин предложил определить таксу на мороженое мясо в 8 р. 20 к. за пуд; в этом его поддержали и остальные оптовики, несмотря на протест базарных торговцев против столь высокой оптовой цены; в ответ на протест Щукин прочел телеграмму одной из крупных продовольственных организаций, заявляющей, что она готова приобретать мясо по 9 р. 20 к. за пуд; несмотря на предъявление базарными торговцами телеграмм из Оренбургской губернии с предложением мороженого мяса по 5 р. 40 к. - 6 р. 60 к. за пуд, собрание приняло предложенную Щукиным таксу («Вечернее время» от 3 декабря 1915 г. № 1319). Этот же Щукин состоял в то же время одним из главарей акционерного общества «Фритюр», использовал свое положение на мясной бирже так, скупая ежедневно поступающее на биржу сырое сало по 8 р. за пуд, он передает это сало заводу, который переработав сало, продает его под именем «масла» по 18 р. за пуд; эти «операции» должны быть очень велики, т. к. ежедневное поступление сала доходит до 800 пудов, а отпуск его (воинским частям) всего 50 пудов («Вечернее время» от 5 декабря 1915 г. За № 1321).

Мучная биржа в Петроград со времени введения таксы стала выписывать только плохие сорта муки, продавая их по таксе хороших; один из таких грузов, будучи подвергнут реквизиции был возвращен обратно, т. к. мука в нем оказалась совершенно непригодной для печения хлеба; завалив Петроград «мягкой мукой» 6 и 7-го сорта, хлебные дельцы на бирже, однако, сохраняют в Рыбинске большие запасы крупчатки, рассчитывая, по всей вероятности, на отмену таксы. Интересна история членов Калашниковской хлебной биржи и крупных оптовиков Собакина, Коникова, Егузинского, Гриднева, Левина, братьев Чапниковых, Берне и Меерсона, ведших спекулятивную торговлю зерновыми хлебами с искусственным взвинчиванием цен и задержанием запасов хлеба на местах; их деятельность окончилась арестом, хотя, как говорят, они действовали с ведома руководителей биржи, которых пока еще не привлекли к ответственности («Вечернее время» № 1314 от 30 декабря).

Мясная биржа в Петрограде сумела на днях добиться того, что общество базарных торговцев, закупившее в Сибири 100 000 пудов мороженого мяса по дешевой цене, должно было отказаться от попытки вывезти это мясо: путем давления на банки «мясные короли» лишили мелких торговцев кредита для операции («Петроградский листок» № 357 от 29 декабря). Немало в газетах писали о деятельности яичной и масляной бирж. Последняя, исходатайствовав снятие таксы с масла «для привлечения его на петроградский рынок», стала продавать масло по 40 руб. за пуд при себестоимости в 18-23 р., а один из оптовиков (Куликов) даже по 45 р. После раскрытия истории газетами биржа приняла все меры, чтобы замять это неприятное дело: с Куликова взяли на бирже подписку, что он не будет продавать масло дороже 40 р., в газетах напечатали голословные оправдания председателя биржи Бородулина и пр., но факт остался фактом: рост цен на масло при его большом количестве на рынке вследствие запрещения вывоза в Англию ничем необъясним, кроме мародерства купечества.

Высшая администрация, внимательно выслушивая все проекты борьбы с дороговизной, обратила внимание и на те проекты, которые шли из левых общественных групп (преимущественно кадетских) и предлагали передать продовольственное дело органам городского самоуправления. Ввиду того, что в Москве земский и городской союзы довольно успешно выполнили взятые ими на себя задачи по снабжению продуктами армии, администрация отнеслась сочувственно к проектам петроградских «обновленцев» взять на себя обеспечение продовольствием столицы. Вследствие этого несколько месяцев тому назад значительная часть забот о снабжении Петрограда продуктами перешла в комиссии Городской Думы. Что же сделала Дума? Широковещательные обещания г.г. Шингаревых, Голубковых. Новиковых и др. при столкновении с русской действительностью потерпели полное крушение, т. к. обнаружилась полная неспособность и неприспособленность «обновленцев» к исполнению задач государственной важности.

Город сначала принялся горячо за снабжение столицы припасами: ряд гласных выехали в провинцию в поисках продуктов, по всей России полетели телеграммы с запросами об имеющихся в данном пункте припасах, приглашены «частные лица», которые за «комиссионные» должны были искать продукты и т. д. Но прежде всего оказалось, что вывозить продукты из другого района при неимении распоряжений министра путей сообщения невозможно; члены Управы Новиков и Голубков закупили в своих поездках большие партии всякого провианта, который, однако, никак не удается доставить в Петроград, ввиду того, что город не имеет права распоряжения путями сообщения.

Вследствие этого закупленные городом капуста и картофель прибыли в столицу с огромным опозданием и в полной негодности для употребления, так что их пришлось уничтожить.

Понеся большие убытки на первых своих предприятиях, городское самоуправление вошло в сношения: с Министерством путей сообщения - об ускоренной доставке продуктов, а с Военным - о сложении с городских грузов реквизиции. Тогда городское хозяйство потерпело неудачу другого рода: во главе всех комиссий стояли люди неопытные, совершенно незнакомые с состоянием рынка; вследствие этого вторичные закупки города стоили обывателям гораздо дороже, чем товары, доставленные в Петроград частными лицами, причем часто уступали последним и в качестве.

Но, помимо неопытности, выяснилась и бесхозяйственность членов Управы: продукты закупались не там, где стоили дешевле, а где указывалось комиссионерами; доставлялись не заблаговременно дешевым путем, а лишь в момент спроса, по дорогому тарифу. Бесхозяйственности много помогло то обстоятельство, что в Петрограде у городского управления до войны совершенно не было служащих со специальным коммерческим образованием, как не было и вообще опытных в торговле лиц; вследствие этого сплошь и рядом выходило, что служащие Управы делали ошибки, вредно отражающиеся на населении: например, вследствие неумения хранить, многие продукты сгнили, вследствие неумелой перевозки, многие товары потерялись или пришли в негодный вид. Таким образом, с самого начала городское хозяйство носило на себе хаотический отпечаток, где каждый делал, что только хотел, распоряжался произвольно, не думая о последствиях этих распоряжений.

Возьмем несколько примеров неудачного хозяйничанья обновленцев. Городским продовольственным комитетом было закуплено в г. Николаеве более 500 вагонов пшеничной муки, из коей привезти в столицу удалось лишь незначительное число; из 300 000 пудов закупленного сахара удалось привезти 50 000, а из закупленных в начале сентября 300 000 пуд. крупчатки и 600 000 пуд. других сортов муки до декабря месяца ничего получено не было («Петроградский листок» от 12 декабря № 341). Какой-то злой иронией отдает от истории закупок для города В. Н. Новикова: командированный с Оношковичем-Яцыной для закупки быков, он приобрел среди них стельных коров; неумелыми распоряжениями он подморозил и сгноил на 23 000 руб. картофеля; в острый момент нужды в овсе в Петрограде Новиков «не успел» в течение почти 2-х месяцев вывезти со станции 21 вагон овса и пр. («Вечернее время» от 1 декабря № 1317).

Особенно печальной оказалась роль «обновленцев» в городском продовольственном комитете, где первую роль играл тот же В. Н. Новиков: получив от Правительства миллионную сумму на борьбу с дороговизной, комитет сначала поднял страшную шумиху о своих предстоящих операциях; действительно, члены комитета ретиво стали закупать продукты, открывать городские лавки, проектировать городскую хлебопекарню и ферму для всего Петроградского населения и т. п. Но вскоре оказалось, что у комитета нет ни опытных людей, ни серьезного желания работать: вся работа была свалена на подозрительного типа еврейчиков-комиссионеров, заботившихся лишь о получении «своего процента» и более чем безразлично относившихся к интересам обывателя. Новиков, принимаясь за дело, даже не представлял себе всей трудности подобных предприятий и в настоящее время он не сможет справиться с простой отчетностью по комитету: необходимость вести свыше 40 отдельных счетов привела к тому, что в бухгалтерии комитета вкралась путаница, а неопытность руководителей привела к ряду неправильных занесений доходов и расходов; вследствие этих обстоятельств среди гласных начались резкие нападки на продовольственный комитет и требования отчетности; но Новиков на требования Акимова-Перетца, Я. В. Змеева, Н. Н. Елизарова и др. о предъявлении отчета о расходовании денег ничего не мог пока представить точного, т. к. его отчеты были признаны негодными и неудовлетворительными.

Одним из дел Продовольственного комитета было открытие по всему Петрограду городских продовольственных магазинов, на которые была возложена важная задача снабжения обывателя всеми пищевыми продуктами по оптовой цене. Это полезное начинание в умелых руках могло дать огромные сбережения населению и обуздало бы аппетиты мародеров, но, к сожалению, дело было исполнено скверно и пока ничего не дало, кроме неприятностей для руководителей. Прежде всего не нашлось подходящих заведующих лавками: за 150 руб. в месяц Управа искала заведующего, обладающего специальными коммерческими знаниями, опытом, честного, развитого и пр., тогда как любой магазин продовольственных кооперативов имеет заведующим лиц, получающих по 400-500 руб. Конечно, управцам пришлось брать лиц неопытных, малограмотных, в заведующие попали: прогоревшие мясники, выгнанные за пьянство, служащие крупных фирм, приказчики, только что вышедшие из тюрьмы за растраты.

Вся эта публика повела дело так, что через месяц после открытия лавок в них наблюдалось: пьянство и драка пьяных мясников с покупателями, кончившаяся погромом стекол (лавка на углу Николаевской и Разъезжей ул. ); утайка товаров, продажа по ценам выше таксы и драка с покупателями (в лавке на Васильевском острове); пьянство и избиение покупателей после протеста на тайну продажу лучшего мяса с черного хода (в лавке по улице Милосердия, д. № 5) и т. д. Бесконечные «хвосты» у лавок, наконец, испугали управцев, опасашихся погрома, и лавки стали покрываться аншлагами: «мяса нет», «сахара нет» и пр.; вслед за тем, чтобы уменьшить число покупателей, в городских лавках была повышена цена на продукты выше рыночной на 1-2 копейки («Вечернее время» от 13 декабря № 1329).

В настоящее время городские лавки представляют собою учреждения, бесполезные для масс публики, но очень удобные для г.г. знакомых членов управы: всякие «свои» люди, не способные ни к какому труду, не получившие никакого образования и ничего не смыслящие в бухгалтерии или коммерции, пристраиваются к этим лавкам в качестве бухгалтеров, доверенных, заведующих, контролеров, ревизоров и т. п., получая солидное жалованье за не нужную никому работу. Обыватель, не имея никакой пользы от городских лавок, лишь недоумевает, зачем понадобилась такая затрата денег на наем помещения и служащих, если люди, взявшие на себя продовольственное дело столицы, ничего в нем не понимали.

Лица, близко стоящие к городским предприятиям: продаже дров бедному населению, продаже угля, мяса, муки и пр., уверены, что долго торговать городским лавкам не придется: либо возмущенный порядками в лавках обыватель разгромит их (к чему уже не раз делались попытки), или вмешается администрация и положит предел бесхозяйственному владычеству обновленцев. Сами «обновленцы» в последнее время, готовясь к выборам и перечисляя свои заслуги перед петроградским населением, скромно умалчивают о деятельности городских лавок, говоря, что «это дело новое и потребует в будущем много труда для того, чтобы его правильно наладить», пока же важен только почин. Не больше пользы, чем городские лавки, принесли населению и участковые попечители: «обновленцы» выбрали попечителями «своих» людей, ничего не смыслящих в торговле и даже не знающих порядком Петрограда.

Общество отнеслось весьма отрицательно к «заботам о продовольствии» городского самоуправления. Обыватели ждали от речей Шингарева и др., по крайней мере, прекращения той бестолочи, которая наблюдалась в торговле за год войны; но оказалось, что Городская Дума совершенно бессильна была что-нибудь сделать для упорядочения продовольственного вопроса в столице. Новиков и Голубков в своих публичных докладах в залах Городской Думы заявили, что Дума потерпела полную неудачу в борьбе с дороговизной и что обывателю надо самому позаботиться о борьбе путем организации кооперативов и обывательских комитетов; при этом Новиков перечислил ряд причин неудачи: это были - отсутствие центрального правительственного органа, направляющего и распределяющего движение грузов по железным дорогам, отсутствие власти у членов Управы, противодействие объединенных групп торговцев и неправильная постановка хозяйства в Петроградском самоуправлении. Новиков дал роскошные примеры беспомощности членов Управы, когда им пришлось ждать по неделям отправки своих поездов, тогда как поезда частных торговцев шли беспрепятственно, благодаря взяткам, которые Управа принципиально решила не давать, но которые в массе случаев оказались сильнее циркуляров министра.

Не останавливаясь на остальных деталях доклада Новикова, необходимо отметить лишь то, что докладчик подчеркнул в конце, как печальный факт: недоверие обывателей к городскому управлению. Это недоверие, в связи с партийными интригами в Городской Думе, в связи со скандальными ссорами стародумцев и обновленцев, выносимыми газетами на улицу, показывает ясно, что надежды большинства столичного населения не возлагаются на Городскую Думу, против которой массы настроены в достаточной степени враждебно, видя в ней (вполне справедливо) виновницу многих зол современного тяжелого положения: интриги обнажили перед обществом всю низость борющихся за власть над городом партий, показали их эгоизм, корысть, отсутствие патриотизма; оказалось, что были в хозяйстве и злоупотребления, о которых за последние дни стали поговаривать довольно громко, Бесконтрольная трата городских денег, кумовство при определении служащих, бесхозяйственность и отсутствие систематического надзора привели к тому, что многие лица пристроились к городскому общественному пирогу лишь с целью нажиться.

В будущем предстоят, вероятно, новые сенсационные разоблачения, пока же можно указать на те, которые стали достоянием газет: «обновленцы», отдавая городские предприятия в частные руки по рекомендации какого-нибудь члена Управы, нисколько не старались выяснить моральный облик нового кандидата и обычно попадали на ловкого проходимца, умевшего опутать их «либеральными» речами и лишь систематически тратившего городские деньги на свои нужды.

Такова скандальная история с закупкой городом угля: инженер Грунвальд, служащий в комиссии по топливу, не только помогал закупать уголь дороже существовавших цен, но занимался и вымогательством; несмотря на то, что вся отчетность по закупке угля оказалась неудовлетворительной, что представленные оправдательные документы не относились совершенно к данному времени, обновленцы в лице Ю. Н. Глебова и А. И. Шингарева отстояли комиссию по топливу в заседании Городской Думы и тем показали солидарность свою с очень подозрительными лицами («Петроградский листок» № 331 и др.).

Не менее странная история произошла с покровительствуемым продовольственным комитетом обществом оптовых закупок: это общество, благодаря содействию А. И. Шингарева, Голубкова, Новикова и пр., получило без ведома Городской Думы товаров свыше чем на 100 000 руб., ссуду в 50 000 руб., на наем помещения 5000 р. и пр.; ныне это общество уличено в мародерстве и его председатель Шемитов оштрафован Г. Петроградским градоначальником на 1000 р. Оказывается, что общество, обслуживавшее до 300 потребительских кооперативов, продавало продукты по ценам, превышающим таксу (например, мука вместо 18 р. за куль, продавалась по 23 р. и т. п.) и закупало товары не у солидных фирм, а у случайных комиссионеров и спекулянтов, обслуживая преимущественно провинциальные кооперативы, общество пользовалось городскими деньгами во вред петроградскому населению: покупаемые на эти деньги продукты не поступали на столичный рынок, а отправлялись в Псков, Лугу и др. города; «обновленцы» дружно защищали общество в Городской Думе и даже хотели провести через Думу постановление о выдаче «обществу оптовых закупок 1 750 000 руб. городских денег, как кредита по снабжению населения продуктами первой необходимости». Защита интересов общества в Думе Голубковым велась так страстно, что вызвала даже среди «обновленцев» замечания о странной «дружбе» некоторых членов Управы с частными обществами.

Еще более шума вызвала сдача 50 потребительских лавок некоему Лесману на 6 лет, которому обещана внеочередная доставка грузов, льготы по перевозке в город, 11 % прибыли на капитал и пр. Свидетельствуя о полной неспособности городских деятелей к обеспечению населения продуктами, эта сдача лавок частному лицу может повести к таким последствиям, о которых ныне «обновленцы» не подумали: частное лицо, прикрываясь флагом городского учреждения, может себе позволить какие угодно злоупотребления, ответственность за которые ляжет на городское управление.

За последние дни появились новые слухи о злоупотреблениях в городском хозяйстве; передают со слов служащих в Управе лиц что имеются очень много «неточностей» в отчетности по закупке и доставке продуктов, по заготовке дров, по организации городских обозов и пр. «Обновленцы», готовясь к выборам, конечно, весьма тщательно скрывают все эти «непорядки», но они выплывут на свет сразу же после новых выборов гласных.

Кажется, что вышеприведенного материала вполне достаточно для того, чтобы сделать соответствующие выводы: как ни нелепы слухи о причинах дороговизны, циркулирующие среди петроградского населения, однако, в значительной части их имеется и доля правды. Все мероприятия против дороговизны как Правительства, так и общественных организаций, оказались бессильными помочь обывателям столицы в их тяжелом положении. Остается посмотреть, что же именно, по мнению самого населения, может спасти население от мародеров и надвигающихся признаков и переживаний голода.

Прежде всего благонамеренное общество горячо желает, чтобы Правительство объединило все меры против дороговизны и недостатков пищевых продуктов в одном учреждении, имеющем самые широкие полномочия. В этом центре должны сходиться нити как от распоряжения путями сообщения, так и от издания обязательных такс, производства реквизиций, переписей и пр. Только такое учреждение сможет моментально превращать любой голодающий край в изобилующий разными продуктами; разъединенные же отдельные власти, как показывает история наших дней, ничего кроме вреда не приносят. Необходимо, чтобы было учреждение, которое получив сведения о том, что в данной местности нет какого-нибудь продукта, могло бы одновременно распорядиться и о реквизиции запасов продукта у частных лиц, и о подвозе его из других местностей. Например, в Петрограде сейчас нет соли; тогда подобное центральное учреждение должно было бы; с одной стороны, реквизировать всю соль у частных лиц и открыть казенную продажу ее, а с другой - распорядиться о пропуске без очереди поездов с солью, уже несколько месяцев тому назад застрявших где-то на железных дорогах.

Конечно, нечего и говорить, что подобная власть не может быть поручена какому-нибудь частному или даже общественному (например, городскому) органу, здесь именно важно подчеркнуть государственный характер учреждения, т. к. население, изверившееся в успехах городских и общественных начинаний, утомленное борьбой партий, недоверяющее честности отдельных личностей, ждет, безусловно, с нетерпением авторитетного правительственного вмешательства в борьбу с дороговизной.

Но подобное центральное учреждение не должно вместе с сим стать узко административным, т. к. при одном формальном отношении к делу оно совсем не сможет разрешить поставленных перед ним задач. Для того чтобы успешно бороться с дороговизной, лица, составляющие это учреждение, должны не только проникнуться сознанием важности лежащей на них работы, но и приложить все усилия к тому, чтобы сделать учреждение жизнеспособным. А для этого может быть лишь один путь - знать все нужды населения, всюду иметь своих людей, честных, энергичных, понимающих свой долг. Необходимо, чтобы все нужды населения немедленно сообщались бы учреждению, чтобы оно знало всю наличность имеющихся в продаже товаров, знало бы куда и какие грузы идут по железным дорогам, какие цены на такой-то продукт в данном районе, нужно также, чтобы в учреждении были лица, способные сразу произвести какую-нибудь хозяйственную смету и знакомые практически с продовольственным делом.

Только при таких условиях можно избежать сделанных прежде ошибок: при поручении продовольственных дел одной местной администрации получалось создание безжизненных проектов и такс, показывающих полное непонимание нужд времени; при поручении борьбы с дороговизной одним биржам купцов и всяким торговым организациям происходила спекуляция, беззастенчивое обирание обывателей, а при поручении дела городским учреждениям обнаруживалось, что они неопытны и, кроме того, заранее обречены на неудачу, ввиду отсутствия у них обязательной власти. Население справедливо полагает, что можно избежать этих ошибок, если создать учреждение, во главе которого стояли бы опытные и энергичные администраторы, а простыми агентами были бы лица, знающие торговлю и продовольственное дело практически; соединение тех и других в одно целое придаст учреждению ту крепость, которой не было у прежних органов борьбы с дороговизной.

Какие же задачи возлагаются населением на новое учреждение? Прежде всего необходима повсеместная перепись имеющихся продуктов первой необходимости, причем за сообщение неверных сведений должны применяться строжайшие наказания, помимо немедленного отобрания скрытого товара в казну. После переписи необходимо составление списков тех продуктов, недостаток которых может угрожать той или иной местности в ближайшем будущем; затем нужно составить примерные сметы того, из какого района, какие продукты и в каком количестве удобнее всего перевозить (причем, конечно, принимается во внимание скорость и цена провоза). Доставленные продукты можно продавать или из казенных лавок, или (что много желательнее) из частных, но при этом необходим строгий контроль, чтобы ни одно лицо не получило продуктов в большем количестве, чем ему это нужно для своих потребностей. Возможно, что при этом придется прибегнуть к введению особых заборных книжек, которые до некоторой степени помогут избежать некоторых всегда возможных попыток к злоупотреблениям. Кроме того, необходимы меры, направленные к поддержанию экономии в расходовании пищевых продуктов, необходимо запрещение или высокое обложение дорогих припасов, доступных по своей цене лишь немногим.

Все эти начинания покажут, что Правительство серьезно готовится к борьбе с дороговизной жизни, и встретят самое горячее сочувствие всех благомыслящих элементов населения, в корне уничтожат всякую агитацию с целью вызвать беспорядки и погромные выступления. Однако для того чтобы это новое учреждение оказало существенную помощь, необходимо немедленное его функционирование с подчинением всех существующих комиссий, продовольственных комитетов, торговых бирж и пр.

Со дня на день растут тревожные и множащиеся слухи, заставляющие волноваться беднейшие классы населения. Почти ежедневно в массах передаются рассказы об актах насилий покупателей над торговцами, о злоупотреблениях бирж и крупных оптовиков, о вздорожании того или иного продукта; тяжелые условия переживаемого времени обратили на себя внимание всех партий, особенно же революционных, кои усиленно готовятся и надеются использовать ближайший удобный момент для предъявления политических и экономических требований и для проведения столь страстно ожидаемой и вызываемой ими всеобщей забастовки.

Несмотря на кажущуюся внешнюю тишину и наличность обязательного наружного порядка, настроение самых широких кругов населения, начиная от весьма недостаточных и в обычное время низов и кончая поставленными ныне, благодаря неимоверной дороговизне, в стесненное положение средними слоями столичного общества, носит весьма тревожный и неустойчивый характер, свидетельствует о все увеличивающейся нервности и дает показатели на крайнее озлобление зачастую стихийного и бессознательного тона. Обстоятельство это определенно указывает на необходимость в предупреждение и во избежание крупных осложнений и эксцессов в форме ли революционных действий или в виде стихийных проявлений голодного бунта, раздраженной черни незамедлительно изыскать и принять меры к решительной и исчерпывающей борьбе с дороговизной и недостатком съестных припасов, как наиболее серьезных факторов в смысле создания атмосферы всеобщего недовольства.

Вследствие этого все те, кому дорога будущность России, кто жаждет победы русского оружия, ждут от Правительства властного слова и твердого вмешательства в дело борьбы с дороговизной. «Пусть же, - говорят эти люди, - правительство скажет: “руки прочь” всем мародерам и ставленникам немцев, играющим на руку Германии, - сильными мерами заставит всех почувствовать, что в России еще есть сильная власть».

Представляя настоящие, полученные чрез секретную агентуру, осведомительные данные о настроении широких кругов Петроградского столичного общества, имею честь донести Вашему Высокопревосходительству, что меры к дальнейшему освещению приняты и о результатах такового, по мере поступления материала, будет мною донесено дополнительно.

Генерал-майор Глобачев

27 января 1916. № 41

ГА РФ. Ф. 102. 4 д-во. 1916. Д. 61. Ч. 9. Лит. А. Л. 9-27.