Заявление охранника М.А. Спиридоновой С.М. Борисова. [20 февраля 1919 г.]

ЗАЯВЛЕНИЕ ОХРАННИКА М.А. СПИРИДОНОВОЙ С.М. БОРИСОВА

[20 февраля 1919 г.]

ВО ВСЕРОССИЙСКУЮ ЧРЕЗВЫЧАЙНУЮ КОМИССИЮ.

В семье Мальцевых я знаю Александру Ивановну Мальцеву, ту из Мальцевых, которая работает в Рабочем дворце Басманного района ^[1] .

Есть ли в семье Мальцевых Екатерина и Клавдия, этого не знаю, а одну из них называю Александрой Ивановной потому, что при посещении мной Рабочего дворца с октября м<еся>ца и по настоящее время не слышал другого имени, как «Александра Ивановна», всех тех, кто к ней обращался с вопросами.

Возможно, я ошибаюсь в ее имени, но на мои обращения «Александра Ивановна» она всегда отвечала и не поправляла меня. Мужчин из семьи Мальцевых я ни с кем не знаком ^[a] . Был в квартире Мальцевой всего два раза, даже не зная, сколько у нее есть братьев или сестер.

Какие цели я должен был преследовать после передачи письма и как должен был действовать совместно со Звериным, Камышовым и Мальцевой.

Мальцева указана мной Спиридоновой на ее вопрос: «кого я из анархистов близко знаю?». Камышова и Зверина я точно не знаю. Зверин и Камышов, с одной стороны, были людьми, через которых я бы мог познакомиться с лев<ыми> эсер<ами>.

С другой стороны, так как анархисты-коммунисты работают с Советской властью, на это указывает, что газеты анархистов [и] максималистов не закрыты. Также работают и признают необходимость работы с Советской властью анархисты-коммунисты, так как мне насколько известно, что анархисты-коммунисты работают в Советских учреждениях, а также кооперациях ^[b] . Через Мальцеву и других лиц группы анархистов-коммунистов стали бы проводить мысль мою об объединении лев<ых> эсеров с партией большевиков, имея связь с левыми эсерами, с одной стороны, анархистами-коммунистами - с другой. Из партии анархистов-коммунистов я намеревался выйти, и намерен был это сделать. Вот все, что я хотел и желал, к чему я стремился.

Справок от Мальцевой каких бы то ни было я не должен получать, чтобы передать Спиридоновой, а скорее всего, Спиридонова желала получить справки обо мне, поручивши сделать это кому-либо из лиц партии, или через Камышова и Зверина.

Разговор со Спиридоновой в точности до мельчайших подробностей не могу передать, возможно, не упомню и передам, что у [меня] в памяти.

Когда я вошел к ней в комнату, чтобы погреться, в коридоре дворца было очень холодно, то Спиридонова спросила: «Холодно стоять, меня охранять?» Вот вам свобода (вроде этого).

«Вам много хлеба дают?» На что я ответил: «Хлеба дают, но за хлеб этот не разберем, что творится, если были и вы у власти, все бы, если не хуже, спрашивали, что при Старом строе?»

«К чему вы, лев<ые> эсеры, готовите и готовили бойню, бойню, без т<ого> крови, крови пролито бессмысленно? Жестоко в войну, да и теперь хотите дать возможность, с одной стороны, торжествовать реакции, да и нас втравить в бессмысленную бойню, чтобы потом нас же опять рабочих и крестьян задушили».

«Кого бы больше не <по>легло с вашей стороны или со стороны тех, кто за Советскую власть, - радости очень было бы мало, но факт тот, что вы лев<ые> эсеры домогаете<сь> власти, иначе я не могу понять все то, что вы затеваете. Не лучше ли было работать вместе с партией коммунистов-большевиков»? Здесь [я] провел ту мысль, какую выразил в первом показании, приводить полностью вторично не буду.

В свою очередь она сказала: «С нашей, лев<ых> эсеров, стороны, против Советов ничего нет, а мы идем против внешней политики Ленина, а в особенности Троцкого. Мы хотим с ними (большевиками) работать, да они не хотят. Они нас травят».

На что я ответил: «С этим можно прийти к обоюдному соглашению, и мы бы [и] массы знали за кем идти. Я лично не берусь за то, чтобы объединить вас (лев<ых> эсеров) с большевиками, а передам все товарищам из анархистов-коммунистов, чтобы, обсудивши все это, подойти к этому вопросу».

«А кого вы знаете из анархистов-коммунистов?» Я ответил, что знаю Мальцеву Ал<ексан>дру Ивановну.

«Вы с нами работать будете»? На что [я] ответил, что с партией работать я не буду, ибо далек от того, чтобы идти с вами, по моим убеждениям. Да и вообще я устал и ненавижу от всей души травли и ваших кровавых выступлений ^[c] , но к сближению вашей партии с партией большевиков - искреннее мое желание. «Хорошо, я передам Вам письмо, адреса укажу». Потом я предложил ей уйти, сказав, что «мне и обидно и больно за Вас, но что я бы выпустил и Ленина, не буду говорить о его значении в деле революции, а как просто идеального человека». После чего взял письмо. Как моя брошюра должна была назваться, лист, который отобран? «Период от первобытного коммунизма к коммунизму идейному. Может ли быть индивид человека свободным?» Между прочим, когда М.А. Спиридонова, передавая ^[d] письмо, то она хотела дать мне денег на расходы (на извозчика, вероятно) сумму определить не могу, но, кажется, больше 100 рублей, возможно, меньше или больше, этой цифры. На что я категорически заявил, что какая бы сумма ни была - я не возьму.

Сергей Борисов

20/II 1919 г.

Вторично хочу повторить: все, что я сказал, искренне того желания, что побудило меня. По понятию юристов, я поступил необдуманно. Может быть, могут сказать, с преступной целью и т. д. Этого в моей душе не было. Я никогда не стремился к известности. Я всегда был незаметным, искренним и хочу быть им.

Я слишком люблю людей и жалею, что мы все больны. Исход, каков бы он ни был, меня беспокоит.

ЦГАМО. Ф. 4613. Oп. 1.Д. 708. Л. 38. - Автограф, машинопись. Л. 8-11.

Сноски

• a. ↑ Так в документе.
• b. ↑ Так в документе.
• c. ↑ Так в документе, следует читать: ваши кровавые выступления.
• d. ↑ Так в документе. Правильно: передала.

Ссылки

• 1. ↑ Рабочий дворец Басманного района. Располагался на Почтовой улице. Был открыт по решению районного Совета 30 июня 1918 г. При Рабочем дворце были организованы отдел Пролетарского университета и Пролетарская студия драматического искусства