Репортаж о судебном процессе над М.А. Спиридоновой в «Известиях ВЦИК». 25 февраля 1919 г.
РЕПОРТАЖ О СУДЕБНОМ ПРОЦЕССЕ НАД М.А. СПИРИДОНОВОЙ В «ИЗВЕСТИЯХ вцик»
25 февраля 1919 г.
Дело М. Спиридоновой.
24 февраля в Московском Революционном Трибунале под председательством т. Дьяконова было рассмотрено дело М.А. Спиридоновой по обвинению ее в контрреволюционной агитации и в клевете на Советскую власть.
Спиридонова просит разрешения покинуть зал заседания, мотивируя это тем, что ей не было вручено обвинительное заключение, а также тем, что она не признает над собою суда враждебной партии.
После ухода обвиняемой дело слушается заочно.
По свидетельству т. Глузмана, Спиридоновой пытались вручить обвинительное заключение, когда следствие было закончено, но она отказалась принять его.
Допрашиваются: член ЦИК т. Юренев, член Рогожского Совета Косарев, член ЦИК железнодорожников тов. Бальбатов, т. Мышкин. По общему отзыву свидетелей Мария Спиридонова в своих выступлениях на митингах позволяла себе нападать на Советскую власть, называя ее контрреволюционной, представителей ее Зиновьева и Троцкого палачами, политику же Советской власти она приравнивала к политике царизма.
По словам свидетелей, все выступления Спиридоновой отличались болезненной истеричностью, ее речи свидетельствовали об ослепленности человека, находящегося в маниакальном состоянии. К вооруженным выступлениям против Советской власти Спиридонова определенно не призывала, но такой вывод логически можно было сделать из всех ее речей.
Член ЦИК, редактор «Правды» Н.И. Бухарин указывает, что на митингах Спиридонова характеризовала ноту Чичерина [1] как намерение правящей партии продать Россию союзникам, как они уже пытались продать ее германцам, заключив Брестский договор. По словам т. Бухарина, все речи Спиридоновой поражали своей логической несообразностью, были сплошным истерическим криком и свидетельствовали об ее полной неуравновешенности.
Признавая объективную преступность выступления Спиридоновой, свидетель заявляет, что никогда не сомневался в ее субъективной честности. Неблаговидные приемы в борьбе с Советской властью она применяет потому, что, ненавидя эту власть, считает допустимыми всякие способы борьбы с нею.
Затем председателем оглашается воззвание к Красной армии левых интернационалистов-солдат, призывающее к свержению Советско-николаевского строя, называющие коммунистические ячейки шпионскими организациями, командиров Красной армии - старыми генералами, перекрашенными в революционный цвет.
Тов. Смидович в своей обвинительной речи указывает, что темперамент Марии Спиридоновой так сильно влиял на оглашенные документы партии с.-p., на слова и дела ее, что отделить Марию Спиридонову от партии нельзя. Подробно рассматривая деятельность партии левых с.-p., ее разрыв с большевиками, после которого она утратила влияние на народные массы, Смидович находит, что после этого она стала не партией, а группой левых с.-р. Явной опасности в выступлениях Спиридоновой и группы левых с.-р. для Советской власти нет, но М. Спиридонова является препятствием в дальнейшей работе пролетарской власти, и это препятствие должно быть устранено, несмотря на революционные заслуги Марии Спиридоновой в прошлом, причем это устранение должно сопровождаться наименьшими для нее страданиями. Во имя пролетарской революции и уже пройденного победоносного пути, обвинитель призывает суд подвергнуть Спиридонову изоляции от общественной и политической деятельности в течение 8 месяцев.
После продолжительного совещания трибунал выносит постановления, которые тов. Дьяконов читает в присутствии обвиняемой.
Суд признал доказанным, что М. Спиридонова в своих выступлениях в январе 1919 г. на московских митингах, на фабриках и заводах, публично клеветала на Советскую власть и отдельных ее представителей, и искусственным подбором ничем не обоснованных обвинений и фактов, дискредитировала вождей рабоче-крестьянской революции, своей безответственной, преступной агитацией среди рабочих, крестьян и солдат, способствовала дезорганизации революционных сил и таким способом, бессознательно помогала контрреволюции. Деятельность М. Спиридоновой, как представительницы политической группы лев<ых> с.-p., при недостаточно окрепшем положении красного фронта и тыла Советской России, в связи с чрезвычайно сложным положением ее в борьбе с мировым империализмом, является вредной.
Однако, принимая во внимание болезненно истерическое состояние обвиняемой, не преследуя в наказании целей отмщения врагам революции и не желая причинять М. Спиридоновой излишних страданий, одновременно с тем охраняя рабоче-крестьянскую революцию и стоя на страже ее завоеваний, трибунал постановил изолировать Спиридонову от политической деятельности на один год посредством заключения ее в санаторий с предоставлением ей возможности здорового, физического и умственного труда.
(ВПЕЧАТЛЕНИЯ).
Уведите меня отсюда! - воскликнула Мария Спиридонова.
Она ждала потрясающего эффекта. Судьи смутятся. Публика запротестует...
Но председатель суда спокойно ответил:
Пожалуйста, можете не присутствовать на процессе.
Я ухожу! - величественно заявляет подсудимая и обращается к публике, заполнившей зал заседания:
Идите и вы, товарищи! Вам незачем здесь оставаться!
Ответом на это является громкий смех. Никто, конечно, не трогается с места. Эффект не удался. Спиридонова ушла одна. Суд продолжался в ее отсутствие. Но если суду пришлось рассматривать дело в отсутствие подсудимой, то исключительно по ее вине. Смешно применять приемы, бывшие уместными при царских судах в Революционном Трибунале, установленном волею рабочего класса.
Что касается защиты, то она была в верных руках: в руках свидетелей и обвинителей. В этом отношении дело представляет интерес курьеза. Обвинение было построено на неопровержимых данных.
Речь Спиридоновой на митинге у Гужона все свидетели единогласно называют погромной.
Цитаты, которые приводились из этой речи, совершенно достаточны для установления злостной клеветы на Советскую власть и наличности контрреволюционной агитации. Наконец, документы (письма Спиридоновой и прокламации, ею составленные), подтверждают показания свидетелей.
Но, установив все эти факты, свидетели и обвинение благодушно добавляют:
Больна она, бедняжка, не в себе она! Что с нее спрашивать, когда она блаженненькая.
Яркую иллюстрацию «прыгающей психики» Спиридоновой дает т. Бухарин. Он рассказывает случай, когда они со Спиридоновой возвращались вместе в автомобиле еще в начале второй революции. Шофер въехал в загороженный участок, где расчищали мостовую. Кто-то из рабочих предостерегающе поднял свой лом. Спиридонова рванулась, выхватила браунинг и чуть ли не начала стрелять в рабочих.
Оставьте меня, оставьте меня, - истерически кричала она, когда т. Бухарин ее удерживал от безумного поступка. - Я не могу допустить, чтобы на меня кто-нибудь замахнулся...
Их обоих чуть ли не растерзала толпа, так как произошло это в печальную эпоху самосудов.
Когда такая пылкая женщина начинает руководить партией, то сама партия превращается в какой-то самостреляющий без цели и смысла браунинг. Естественно, что с этим приходится бороться.
Левые с.-p., вся контрреволюционная агитация их не представляют для нас опасности, - говорит обвинитель тов. Смидович, но они мешают, они создают препятствия, которые надо устранить.
Кто-то осмелиться утверждать, что «устранение» произошло грубо и резко, и что приговор жесток. Год отдыха в санатории - это скорее суд врача, чем карателей...
В одном из опубликованных на суде писем М. Спиридоновой, она советует своим друзьям:
Пишите содой, молоком, лимоном или водой.
Это Спиридонова преподает уроки конспиративной переписки. Но ее друзья, кажется, поняли ее слишком буквально. Они стали все писать «содой, молоком, водой». Впрочем, к этой воде некоторые из них примешивают изрядную долю желчи и яда.
Лин. [2]
Известия ВЦИК. 25.02.1919. № 45. С. 3.
Ссылки
- 1. ↑ 4 февраля 1919 г. нарком по иностранным делам РСФСР Г.В. Чичерин направил ноту президенту США В. Вильсону. Этот документ содержал ответ на предложение Вильсона о проведении на Принцевых островах мирных переговоров между силами, противоборствующими в Гражданской войне на территории России. Предполагалось, что этой встрече будет предшествовать заключение перемирия и прекращение военных действий. 11о мысли лидеров стран Антанты, переговоры должны были завершиться завершением войны мирным путем и переходом власти к коалиционному правительству, которое должно было представлять Россию на Парижской мирной конференции, обсуждавшей итоги Первой мировой войны. В ноте Чичерина выражалось согласие правительства Советской России на заключение мирного договора со странами Антанты и участие РСФСР в мирной конференции. Правительство РСФСР выражало готовность признать внешний долг Российской империи и Временного правительства, выплачивать проценты по их займам и предоставить иностранцам концессии на угольные бассейны и леса. При этом подчеркивалось, что союзники не должны вмешиваться во внутренние дела России. В частности, предполагался, вывод войск стран Антанты. Вильсон оставил заявление Чичерина без ответа
- 2. ↑ Авторстово репортера не установлено.
