Статья о «деле» М.А. Спиридоновой в органе губкома Херсонщины и Николаевской организации УПЛСР «Голос Революции». [Март 1919 г.]
СТАТЬЯ О «ДЕЛЕ» М.А. СПИРИДОНОВОЙ В ОРГАНЕ ГУБКОМА ХЕРСОНЩИНЫ И НИКОЛАЕВСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ УПЛСР «ГОЛОС РЕВОЛЮЦИИ»
[Март 1919 г.]
Перед светом суда. (К делу М. Спиридоновой).
В основу обвинительного акта, предъявленного Марии Спиридоновой, легли те данные, какие в свое время были опубликованы в официальном правительственном сообщении о «заговоре левых эсэров».
В распоряжении революционного трибунала был весьма обильный по объему материал, доставленный слаженным по царскому образцу аппаратом чрезвычайки: тут и «частные письма», перехваченные и вскрытые черным кабинетом, и тайные документы, и легендарное постановление о терроре петроградской конференции левых эс-эров, и «конспиративные квартиры», тщательно выслеженные новыми городовыми в пальто на красной подкладке, и «нелегальная типография» с ротатором и даже пишущей машинкой, и поддельная печать коменданта Московского Кремля, и револьвер с патронами!.. Казалось, налицо все доказательства серьезного, сделанного по последнему слову науки политического заговора, и революционному трибуналу оставалось лишь выполнить чисто механическую роль гильотины.
Так именно и представлялось официальным органам коммунистической партии, которые писали, что «факт подготовки восстания против Советской власти установлен с непререкаемой ясностью» [a] и на основании материалов, доставленных чрезвычайкой, считали «несомненно установленным», что:
1) левые эс-эры на своей петроградской конференции приняли тактику террора по отношению к Советской власти;
2) левые эс-эры решили проникнуть в партию коммунистов с провокационными целями;
3) левые эс-эры поставили своей задачей создать всероссийское лево-эс-эровское правительство...
«Можно от души пожалеть того из наивных дурачков», - писали Харьковские “Известия”, - который не хочет верить этому и пытается объявить все напечатанные документы измышлениями большевистской охранки...».
Но вот пришел час суда - того самого «беспощадного революционного суда», к которому столь настойчиво требовали привлечь «предателей и заговорщиков» коммунистические официозы...
Обвинителем был один из красных кардиналов коммунизма - Смидович, заседателями - четыре верных и надежных коммуниста из пленума Всероссийского Центрального Комитета... Тут судили, как видите, не «наивные дурачки», и, однако, приговором своим эти умные, очень умные и очень послушные коммунисты вынуждены были признать, что никакого заговора левых эс-эров не было, что один револьвер, хотя бы даже и с патронами, не делает вооруженного восстания, что задача создать «всероссийское лево-эс-эровское правительство» сочинена каким-то обезумевшим от страха за власть математиком из коммунистической сферы...
Приговор революционного трибунала по делу Марии Спиридоновой устанавливает воистину «с непререкаемой ясностью», что никакого восстания против Советской власти левыми эс-эрами не замышлялось, что и «тактика террора», и «всероссийское лево-эс-эровское правительство» - все это не более как чистейшая политическая натпинкертоновщина [1] , созданная чьим-то бойким, но малоискусным пером для послеобеденного самоуслаждения товарищей комиссаров...
Что говорит приговор?
«...Признавая факт пропаганды, способствующей контрреволюции и клеветы на Советскую власть Марии Спиридоновой доказанным»...
«Вооруженное восстание», «тактика террора», «всероссийское лево-эс-эровское правительство» - все это не «наивные дурачки» вынуждены были отвергнуть, вынуждены были признать «измышлениями большевистской охранки»... Остается только факт «пропаганды и клеветы на Советскую власть». Гора родила мышь - да и мышь-то дохлую...
В самом деле: что значит это обвинение «в пропаганде и клевете на Советскую власть»?...
22 февраля - за два дня до суда над Марией Спиридоновой - в официальном органе коммунистической партии «Правда» [2] помещено было письмо крестьянина Прокофия Тимофеевича Мишакова из Сараевского уезда [b] .
Крестьянин Мишаков, по всей видимости, честный и благоверный коммунист, пишет:
«Загляните в сердце каждого крестьянина - увидите, как он любит Советскую власть. Я только скажу, что чуть ли не каждый думает: когда бы только ее скачать с шеи»...
Почему? - спрашивает Мишаков. И отвечает рядом ярких иллюстраций из административной практики комиссародержцев Саранского уезда, которые приводят его к такому выводу:
«Я бы желал, чтобы эти все недостатки исправить, и тогда мы в сто раз были бы сильнее, чем сейчас. Мужик тогда все отдаст для защиты, лишь бы была справедливость. Комиссары должны служить примером и показать, что мы так же живем, как и вы, и тогда никто слова не скажет».
Но крестьянин Мишаков ясно видит те препятствия и те опасности, какие стоят на пути того, кто пожелал бы восстановить «справедливость».
«Мы живем в лесу, молимся почти колесу, и не найдешь, где закон и порядок; а как чуть высунул язык, то говорят, что он против Советской власти - и в мешок! А там жди, когда до тебя очередь дойдет! Теперь этой статьей пользуются, как раньше пользовались офицеры статьей за “неисполнение приказаний”: она ко всему подходила, и офицерам была вера. Раз отдают под суд за неисполнение приказаний, так не разговаривай. По этой статье и воровать заставляли, а не станешь, так не исполнил приказания - иди в дисциплинарный!»
Вообразим теперь на момент, что это письмо крестьянина Мишакова попало вместо коммунистической «Правды» в коммунистическую чрезвычайку теми же самыми путями, какими попадали и попадают туда «частные письма»... Разве крестьянин Мишаков на основании этого письма не может быть обвинен в «подготовке восстания против Советской власти»? Разве за эту фразу «мужик только и думает, как бы скачать ее с шеи» не уцепилась бы чрезвычайка? Разве трудно обвинить крестьянина Мишакова в притязаниях на всероссийскую власть за его выпады против комиссаров, например, его слова:
«Важная его опора - трудовое крестьянство: с одними рабочими далеко не уйдешь, потому что их очень мало».
А сколько богатого материала [дает] письмо крестьянина Мишакова для обвинений в «пропаганде и клевете на Советскую власть» - в том, в чем обвинена и Мария Спиридонова!
О том, что над Советской властью повисла угроза выродиться в комиссародержавие, о бюрократическом омертвении советских органов - обо всем этом писала и говорила Мария Спиридонова, в этом было все содержание ее «пропаганды».
Крестьянин Мишаков, описывая продовольственные мытарства мужика по советским учреждениям, пишет: «Ниток, кажется, вчера выдали на 6 человек катушку; гвоздей никаких не доберешься, в кооперативе не дают, а пойдешь в продовольственную коллегию - там говорят: “Мы в уезд не даем”. Вот, если бы не было товару в магазинах, тогда ладно! А есть - поберегут и никому ничего не дают, и все лишь смеются, посылая каждого в продовольственную коллегию, которая окончательно выпроводит.
Так и я, например, вот уж год хожу получать подметки к холодным сапогам и никак не могу получить. Написал удостоверения от Комитета Бедноты, от Колл<егии> Здравоохранения о том, что я действитель- но нуждаюсь. И нет! Был у председателя Совета и всех прошел, и ничего не помогает».
Ведь это же - чистейшая «клевета на Советскую власть».
Мужичок явно рехнулся: одно только и осталось, что «изолировать его на год в санаторию в условиях, гарантирующих возможность нор- мального умственного и физического труда»!..
Ах, если бы революционный трибунал обладал такой властью, что- бы и всю трудящуюся, всю рабочую и крестьянскую Россию поставить в условия, «гарантирующие возможность нормального умственного и физического труда»...
Но, увы, такой силой власти революционный трибунал не облада- ет, и долго еще придется ему хватать тех, кто «высовывает язык - и в мешок!» - как схвачены, как брошены в этот мешок члены Украинской партии левых Социалистов-Революционеров!..
Петр Апостолов [3] .
Голос Революции. 16.03.1919. № 5. С. 2-3.
Сноски
Ссылки
- 1. ↑ «Нат-пинкертоновщина» (от имени главного героя бульварных романов сыщика Ната Пинкертона), жанр детективно-приключенческой бульварной литературы первых десятилетий XX в.
- 2. ↑ Вероятно, перепутано название газеты, т. к. в «Правде» ни за это число, ни в соседних номерах такого текста нет.
- 3. ↑ Очевидный псевдоним-аллюзия на апостола Петра.
